По мнению одной из экспертов, проблема заключается в установлении пределов разумности и добросовестности действий арбитражного управляющего по отношению к его обязанностям. Второй подчеркнул, что нельзя забывать про соблюдение базовых прав гражданина, в частности на неприкосновенность жилища. Третья отметила, что в рассматриваемом случае Верховный Суд обратил внимание на наличие здравого смысла и добросовестности в действиях управляющего. Четвертый считает, что ВС сделал важный шаг к ограничению пределов действий управляющего, связанных с доступом в жилище должника, – по крайней мере, без соответствующей санкции суда. Пятый, напротив, полагает, что Суд в данной ситуации встал на сторону должника, что несет риск злоупотреблений со стороны последнего.
9 октября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС20-1317 (8) по делу № А40-189254/2018, в котором разъяснил, вправе ли финансовый управляющий, участвующий в качестве взыскателя в совершении исполнительных действий по изъятию определенного имущества у должника, совершать дополнительные действия по описи и оценке его иного имущества.
16 июля 2019 г. решением Арбитражного суда г. Москвы в отношении Евгения Бернштама была введена процедура реализации имущества гражданина-должника, финансовым управляющим утверждена Анна Панова. В феврале 2020 г. арбитражный суд обязал должника передать финансовому управляющему частную коллекцию фигурок стоимостью 201 млн руб.
В целях исполнения определения суда Анне Пановой был выдан исполнительный лист, на основании которого возбуждено исполнительное производство. 11 марта 2022 г. судебным приставом-исполнителем ОСП по Центральному округу № 1 в присутствии понятых, представителей должника и финансового управляющего был произведен осмотр квартиры должника на предмет обнаружения имущества, подлежащего передаче в рамках указанного исполнительного производства. Однако коллекция в квартире должника не была обнаружена.
ПАО «Совкомбанк», указав, что в жилище должника было обнаружено иное имущество, которое арбитражным управляющим не было описано и не включено в инвентаризационную опись, направило в адрес Анны Пановой требование о проведении инвентаризации всего обнаруженного имущества должника. В связи с тем что требование было оставлено без удовлетворения, банк обратился в арбитражный суд с жалобой, поскольку, по его мнению, бездействие финансового управляющего, выразившееся в уклонении от принятия в ведение и продажи имущества должника, является незаконным и наносит существенный вред имущественным правам кредиторов.
Первая инстанция отказала в удовлетворении жалобы банка. Руководствуясь положениями ст. 20.3, 60, 129 Закона о банкротстве, суд исходил из недоказанности уклонения финансового управляющего от исполнения обязанности по проведению инвентаризации и оценке имущества должника. Суд установил, что в ответ на требование управляющего о предоставлении доступа в квартиру для проведения осмотра и инвентаризации имущества от должника поступил ответ от 10 марта 2021 г., согласно которому исполнение требования финуправляющего невозможно. Так, Московским городским судом в отношении Евгения Бернштама была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, при этом управляющий не включен в число лиц, которому дозволен доступ в жилое помещение.
Суд пришел к выводу, что финансовым управляющим осуществляются действия по получению от должника информации об имуществе, в том числе в судебном порядке, а также в установленные сроки принимаются иные действенные меры по установлению и возвращению имущества. Кроме того, суд счел, что осуществление исполнительных действий касается исключительно предмета исполнительного производства, в связи с чем управляющий был ограничен в осуществлении действий по обнаружению, описи и принятию имущества должника, которое не имеет отношения к действиям пристава по обнаружению имущества в рамках указанного исполнительного производства.
Апелляционным постановлением определение первой инстанции было отменено; бездействие финансового управляющего, выразившееся в уклонении от проведения инвентаризации и оценки имущества должника, признано незаконным. Как указала апелляция, в законодательстве о банкротстве и об исполнительном производстве не содержатся нормы, ограничивающие финансового управляющего в проведении инвентаризации имущества в момент осуществления исполнительных действий в рамках исполнительного производства.
Апелляционный суд пояснил, что, находясь 11 марта 2022 г. в квартире должника, Анна Панова могла осуществить опись и оценку имущества с целью его последующей реализации и погашения требований конкурсных кредиторов. Суды отметили, что материалы дела не содержат объективных причин невозможности проведения финансовым управляющим описи и оценки имущества. Ссылка первой инстанции на направление управляющим в адрес должника запросов и обращение в суд с заявлением о предоставлении доступа в жилое помещение не имеет правового значения в рассматриваемом споре, так как не опровергает факт бездействия финансового управляющего. Суд округа выводы апелляции поддержал.
Не согласившись с решениями апелляционной и кассационной инстанций, Анна Панова обратилась в Верховный Суд с кассационной жалобой. Изучив жалобу, ВС пояснил, что в рассматриваемом деле перед судами стоял вопрос о том, вправе ли финансовый управляющий, участвующий в качестве взыскателя в совершении исполнительных действий по изъятию у должника определенного имущества, совершать дополнительные действия по описи и оценке иного имущества, обнаруженного у должника.
ВС подчеркнул, что полномочия судебного пристава и право взыскателя на участие в исполнительных действиях не предполагают выхода за пределы требований находящегося на исполнении исполнительного документа во избежание нарушения баланса интересов участников исполнительного производства и принципа соотносимости объема требований взыскателя мерам принудительного исполнения (п. 5 ст. 4 Закона об исполнительном производстве).
Экономколлегия указала, что нахождение финансового управляющего (его представителя) в квартире должника 11 марта 2022 г. было обусловлено исключительно правом взыскателя присутствовать при совершении исполнительных действий по осмотру квартиры и поиску коллекции фигурок. При таких условиях осуществление финансовым управляющим иных мероприятий, не относящихся непосредственно к исполнительным действиям, предполагало бы выход за пределы полномочий взыскателя, установленных Законом об исполнительном производстве, пояснил Суд.
Он отметил, что наличие у финансового управляющего обязанности выявлять имущество гражданина (абз. 2 п. 8 ст. 213.9 Закона о банкротстве) не является основанием для расширения предоставленных полномочий взыскателя на исполнительное производство. «Тем более не может быть поставлено в вину финансовому управляющему неосуществление описи, оценки и принятия в ведение иного имущества должника в условиях, когда на момент поиска коллекции фигурок имелся вступивший в законную силу судебный акт об отказе управляющему в доступе в спорную квартиру ввиду нахождения должника под домашним арестом. Напротив, подобные действия управляющего могли быть квалифицированы как направленные на преодоление такого судебного запрета (ст. 16 АПК РФ) и расценены как самоуправство», – подчеркивается в определении.
При этом ВС обратил внимание, что, установив (несмотря на факт домашнего ареста) отсутствие должника в спорной квартире на момент совершения исполнительных действий, финансовый управляющий направила повторное ходатайство о предоставлении доступа в жилое помещение, которое определением суда от 16 августа 2022 г. было удовлетворено. По мнению Экономколлегии, избранная управляющим модель поведения, учитывающая личные права должника, а также имеющиеся на конкретный момент времени судебные предписания, является разумной и добросовестной.
Таким образом, Верховный Суд посчитал, что у судов апелляционной и кассационной инстанций не имелось оснований для отмены определения первой инстанции, признавшей поведение финансового управляющего законным. В связи с этим ВС отменил обжалуемые решения, оставив в силе определение суда первой инстанции.
Исполнительный директор УК «Помощь» Анна Ларина считает, что основная проблема шире, чем то, как сформулировал ее ВС. По мнению эксперта, проблема заключается в целом в установлении пределов разумности и добросовестности действий арбитражного управляющего по отношению к его обязанностям. Это очень актуальный вопрос не только при банкротстве физических лиц и не только при осуществлении описи имущества, заметила она.
«Закон о банкротстве помимо инвентаризации (описи) и оценки имущества должника устанавливает еще ряд обязанностей арбитражного управляющего. Большинство этих обязанностей преследуют цели максимального пополнения конкурсной массы и расчетов с кредиторами, т.е. цели Закона о банкротстве. Однако арбитражный управляющий, выполняя обязанности, установленные Законом о банкротстве, не должен действовать с произволом, игнорируя имущественные права должника и требования иных законов», – подчеркнула Анна Ларина в комментарии «АГ».
Эксперт считает выводы ВС обоснованными, поскольку они устанавливают баланс интересов всех основных участников дела о банкротстве, а именно арбитражного управляющего, должника и кредиторов. Анна Ларина заметила, что последняя судебная практика в отношении деятельности арбитражных управляющих была в основном направлена на поддержку кредиторов. «Арбитражный управляющий обязан действовать разумно и добросовестно, но эта разумность и добросовестность трактовались только в пользу интересов кредиторов. В данном определении пределы разумности и добросовестности действий управляющего учитывают также жилищные права должника, и это правильный подход», – резюмировала она.
Руководитель практики реструктуризации и банкротства ООО «ЮР-ПРОЕКТ» Виктор Панченко полагает, что в определении ВС решены две актуальные проблемы:
- границы действий арбитражного управляющего, оказавшегося в жилище должника не для проведения описи, а в иных целях;
- соблюдение жилищных и имущественных прав должника в случае отказа арбитражному управляющему в доступе в жилое помещение.
По мнению эксперта, актуальность проблемы – в конфликте интересов между кредиторами, которые заинтересованы в полной описи личного имущества должника, и самого должника, жилищные и имущественные права которого также нельзя игнорировать. Усиливает актуальность проблемы наличие в этой системе еще и арбитражного управляющего, который как независимое лицо должен в своих действиях соблюдать баланс между этими конфликтующими интересами, а не отдавать предпочтение какой-либо из сторон, считает Виктор Панченко. Таким образом, отметил он, в конфликте интересов участвуют уже три стороны, и Верховный Суд урегулировал его.
«Бытует мнение, что целями любой процедуры реализации имущества являются пополнение конкурсной массы и расчеты с кредиторами. Однако это не совсем так: нельзя забывать про соблюдение базовых прав гражданина, включая право на неприкосновенность жилища. ВС напомнил об этом всем участникам гражданского оборота. С таким подходом, который охраняет базовые конституционные права граждан, нельзя не согласиться», – подытожил Виктор Панченко.Председатель совета Союза АУ НЦРБ Валерия Герасименко подчеркнула, что коллизия интересов должника и кредиторов в вопросе гарантий неприкосновенности жилища, с одной стороны, и формирования конкурсной массы, с другой, – важный вопрос при банкротстве граждан. Эксперт считает, что ВС верно определил пределы действий арбитражного управляющего в такой ситуации и указал на разумность его действий. «В рассматриваемом случае ВС обратил внимание на наличие здравого смысла и добросовестности в действиях финансового управляющего, действовавшей в рамках определенных законами полномочий, а также при наличии запрета на доступ в квартиру должника, установленного судом. Действительно, управляющий обязан произвести опись имущества гражданина-банкрота, но он также обязан исполнять и иные требования закона, а также соблюдать конституционные права должника. Такой подход справедлив, он обеспечивает баланс интересов кредиторов, должника и арбитражного управляющего», – убеждена Валерия Герасименко.
Старший юрист юридической группы «Плотников и партнеры» Михаил Новосёлов отметил, что в данном определении Верховный Суд четко разграничил два хотя и похожих по содержанию, но тем не менее отдельных процессуальных действия: исполнительное действие по осмотру квартиры, поиску конкретного имущества должника и доступ финансового управляющего в жилье должника для осмотри и описи его имущества.
«Подмена одного действия другим может привести к грубому нарушению конституционных прав граждан на неприкосновенность жилища и частной жизни, личную и семейную тайну. Порядок доступа к жилищу должника, осмотра и описи находящегося в нем имущества до сих пор является законодательным пробелом, который довольно скудно заполняется судебной практикой, несмотря на потребность обеспечения должнику защиты его базовых конституционных прав», – считает эксперт.
По мнению Михаила Новосёлова, суды, предоставляя финансовому управляющему право на доступ к жилищу должника, фактически дают ему ничем не ограниченное правомочие на свое усмотрение проводить осмотр и опись всего имущества должника, включая его личные вещи, переписку и т.д. Определением ВС сделан важный шаг к ограничению предела действий финансового управляющего на доступ в жилище должника – по крайней мере, без соответствующей санкции суда, уточнил он.
Юрист практики разрешения споров и банкротства BGP Litigation Михаил Осипов полагает, что затронутая проблема актуальна в контексте извечного поиска критериев разумности и добросовестности при исполнении арбитражным управляющим своих обязанностей.
Эксперт пояснил, что арбитражный управляющий, с одной стороны, должен при помощи установленных в законе механизмов выявить имеющееся у должника имущество. С другой, он не должен нарушать конституционные права гражданина-должника и действовать при выявлении имущества в соответствии с установленными в законодательстве процедурами. По его мнению, задача ВС в решении этой актуальной проблемы – соблюсти баланс интересов всех сторон, раскрыв при этом для арбитражного управляющего дополнительные требования для его деятельности.
Михаил Осипов добавил, что процесс банкротства направлен исключительно на справедливое удовлетворение требований кредиторов должника, который нередко пытается скрыть имущество от обращения на него взыскания. При таких обстоятельствах весь спектр механизмов в банкротном деле должен быть направлен на поиск и выявление имущества, на которое может быть обращено взыскание в ходе процедуры банкротства, пояснил он.
«Верховный Суд в данной ситуации встал на сторону не кредиторов, а должника, что несет риск возможных злоупотреблений со стороны последнего. При недобросовестном поведении должника подобного рода подход может привести к тому, что для выявления нового имущества в ходе исполнительных действий потребуется инициировать отдельный обособленный спор. К тому времени должник уже может успеть скрыть имущество, которое было выявлено в ходе предыдущего осмотра, ограниченного поиском только конкретного актива», – считает эксперт.